Арвеарт. Верона и Лээст. Том I - Лааль Джандосова

– Я – к нашим, – шепнул Арриго.

Проректор быстро приблизился и спросил:

– Прокусила? Ударилась? Как тебя угораздило?!

– Прокусила, – сказала Верона. – Со мной иногда случается.

– Ладно, – вздохнул проректор, – доверим это Кураторам. А что тебя задержало?

– Экдор, мне не стоит, наверное…

– Тебе не стоит так нервничать. Теперь скажи мне, пожалуйста, где ты спала этой ночью? Навряд ли в компании Девидсона?

– У себя, – подтвердила Верона. – Просто Джон обещал его вылечить, и я зашла к нему утром, и его действительно вылечили, и пока мы с ним разговаривали, там Брайтон возник в коридоре и стал на меня наговаривать, и тогда мы его разыграли, чтобы он перестал выделываться.

– Хорошо, – улыбнулся Лээст. – Я рад, что Томаса вылечили, – и, протянув к ней руку, прикоснулся к одной из бусинок: – Мне раньше не доводилось видеть чего-то подобного…

– Это арвфеер невесты?

Эртебран ответил: «Не думаю. Он слишком прозрачен для этого. И, кстати, мне можно спросить у тебя? Что за проблема с Советниками? Ты ведь по этому поводу отправила мне сообщение?»

– Да, – подтвердила Верона. – Просто Джон вчера, понимаете?.. Он сказал, что не назовётся, и сказал, что если я выясню… Выясню его имя, он исполнит моё желание. Он сказал, что любое желание. Он дал мне на это сутки.

– Какими действуешь методами?

– Методом исключения.

– А желание ты придумала?

– Нет, ещё не придумала.

– Ну ладно, с этим успеется.

Разговор на этом закончился. Лээст вернулся к эрверам, а Верона прошла к первокурсникам.

– Блэкуотер, тебя отчислили?! – выпалил тут же Джимми. – Ты чего такая несчастная?!

– Брайтон, – заметил Джонсон, – ещё одно замечание и два балла вам гарантированы!

Джимми едва не охнул – и не только при слове «баллы», а скорей от угрозы Томаса: «Придурок, ты доигрался! Ломаю тебе запястье!»

– Мистер Джонсон, – воскликнул Джимми, – мне тут Девидсон руку ломает!

– Хорошо бы ещё и ногу, – усмехаясь, ответил Джонсон. – Или сразу две, для симметрии.

Тем временем пятимачтовик, подлетевший к скале вплотную, медленно опустился до необходимого уровня. Широкая балюстрада исчезла из общей видимости, как и фальшборт на судне – отрезок напротив пристани. Вслед за этим возникли сходни – проход между сушей и палубой.

Креагер, соблюдая традицию, вышел вперёд с обращением – воодушевлённый событиями:

– Арверы… мы все понимаем значимость происходящего… Этот день стал главным в истории… Это – день, который показывает, что связь сынов Арвеарта… нерушима… с их Прародителями… Величайшими Прародителями… И я бесконечно счастлив… Простите меня, арверы… – на этом ректор откашлялся, – тем, что это случилось… случилось в нашем Коаскиерсе… Я прошу профессора Джонсона провести на борт первокурсников…

Джеймс направился к сходням – со словами: «За мной, пожалуйста!» Первый курс потянулся цепочкой – Лирена, Иртана и Терна – полностью обесцвеченные; затем – арвеартские юноши, тоже всё еще бледные; Томас – само хладнокровие; Гредар – просто ликующий – не в связи с величайшим событием, а в связи со словами Иртаны: «Я без тебя умерла бы! Я сама не дошла бы до пристани»; – Арриго, счастливый за Гредара; Эамон, подзабывший Клятву; Джимми – с новыми планами мщения и отмщения, и в конце – Верона с Геретой; Верона – пепельно-серая, а Герета, напротив, – пылающая. Палуба пятимачтовика выглядела классически – канаты, бочонки, ванты, высокий штурвал в отдалении…

– Арверы, – сказал куратор, указав на вторую мачту, – вам надо сесть синусоидой. Девушки сядут по центру. Надеюсь, вам всё понятно?

– Да! – отозвался Джимми. – Хорошо, что не косинусоидой!

– Молодцы! – похвалил профессор. – Теперь посмотрите, пожалуйста, на центральную мачту парусника. Если всё пойдёт, как обычно, то именно к ней трансгрессируют шесть Великих Дорверов Кураторов. Всё, что от вас потребуется – это просто подняться на ноги, дойти до центральной мачты, снова встать на колени – перед Старшим Экдором Куратором и произнести свою Клятву. После этого Старший Куратор огласит результаты сканирования. Как только это случится, возвращайтесь на место, пожалуйста. А теперь начинаем усаживаться! И помним самое главное… – профессор немного помедлил, – Сына Первой Звезды – Эркадора, эртаона первого уровня, и его Высочайших Советников мы приветствуем по-особому. Вы становитесь на колени, затем опускаете голову и лбом касаетесь пола. Приветствие продолжается, пока с вами не поздороваются.

Быстро закончив с инструкциями, Джеймс подошёл к Вероне и сказал: «Мисс Блэкуотер, простите, но, мне кажется, вам нездоровится. У нас минут пять в запасе. Вам хватит для самолечения?»

В этот момент по сходням, ведомые мистером Хогартом, на борт прошли второкурсники. За ними Грегори Акройд провёл своих третьекурсников, а куратор четвёртого курса – соответственно – четверокурсников. Напротив трёх этих курсов, размещённых, согласно традиции, по центру вдоль левого борта, кураторы старших курсов разместили своих подопечных по центру вдоль правого борта. Ректор и те эрверы, что не являлись кураторами, сгруппировались рядами за спинами первокурсников. К ним постепенно примкнули все эрверы-кураторы, из которых последним был Джонсон, всё это время выравнивавший неровную «синусоиду». Верона, попытки которой заняться самолечением оказались безрезультатными, даже хуже – скорей усугубили её внутреннее состояние, решила в конечном счёте, что должна обратиться к Лээсту и взять у него разрешение не присутствовать на церемонии, с любого рода последствиями – пусть даже и отчислением. Задавшись такой идеей, она шепнула Герете: «Я отойду на секундочку», – и покинула своё место под комментарий Брайтона:

– Нефертити, куда намылилась?! Твой Эхнатон щас появится!

Эртебран, безотрывно следивший за ней, сразу пошёл навстречу, быстро взял её под руку и отвёл подальше от публики – в сторону бака парусника. На уровне первой мачты он спросил:

– Почему ты так нервничаешь? Из-за платья? Не надо расстраиваться. Джон ведь знает что делает.

Верона шмыгнула носом:

– Нет… Эркадор… понимаете? Он… Я… У меня не получится…

– Нет, я не вполне понимаю.

– Мне надо уйти!

– Не думаю. Тебе надо взять себя в руки и вернуться к своим однокурсникам.

Верона вздохнула судорожно и закрыла лицо ладонями. Плечи её задрожали. Послышались громкие всхлипывания. Лээст, совсем растерявшись, решил обратиться за помощью: «Великий Экдор, – подумал он, – проявите своё участие…» Участие было проявлено. Откуда-то крикнула чайка и следом внутри «синусоиды», образованной первокурсниками, возникла группа Кураторов – прекрасных, в кофейных фрезздах, при мечах в драгоценных ножнах и при плащах до пола – эртафраззах, откинутых за спины. Смертные низко склонились. Джина крепко зажмурилась. Старший Куратор Коаскиерса, скосив глаза в её сторону, обогнул конец «синусоиды» и быстро прошёл по палубе:

– Экдор Эртебран, – попросил он, после крепкого рукопожатия, – возвращайтесь на место, пожалуйста.

Лээст вернулся к эрверам и тоже склонился в приветствии, а Великий Экдор Терстдаран произнёс со всей убедительностью:

– Дэара Верона, прошу вас, не надо так сильно расстраиваться! Вам не о чем беспокоиться!

– Не-е-еет, – прорыдала Верона, – он меня д-дезит-тегрирует!

– Никто вас не дезинтегрирует! Возвращайтесь к своим однокурсникам!

Верона, уняв рыдания, отняла от лица ладони и взглянула в лицо Куратора с нескрываемым недоверием. Эрвеартвеарон улыбнулся:

– Я счастлив вновь лицезреть вас! И позвольте мне сделать кое-что… с этим «символом независимости»…

Потрогав губу – исцелённую, Верона растёрла слёзы и, не видя иного выхода, вернулась к своим однокурсникам, а Терстдаран, встав с эртаонами, объявил торжественным голосом:

– Арверы, прошу приготовиться к прибытию Эркадора, эртаона первого уровня, и его Высочайших Советников!

После этого эртаоны тоже склонились в приветствии. Затем потекли секунды всеобщего ожидания, по истечении коих на парусник трансгрессировал Величайший из всех Великих – в своём золочёном фреззде, в чёрном как ночь эртафраззе, и в шлеме с острыми гранями, украшенном гребнем с кристаллами. Артвенгары в серебряных фрезздах возникли секундой позже – когда люди уже припадали головами к нагретой палубе.

На второй минуте приветствия Верона внезапно почувствовала, что с ней происходит что-то – абсолютно ей незнакомое – на гормональном уровне – выброс сератонина и ацетилхолина, сразу же в ней спродуцировавших чувство экстаза – глубокого и стремительно нараставшего. Она попыталась хоть как-то блокировать эту реакцию, но вышло совсем иное – после толчка, секундного, она осознала с ужасом, что видит всех первокурсников и саму себя, соответственно, с иного – верхнего – ракурса, и так же – с верхнего ракурса – видит Дорверов Кураторов и Эркадора с Советниками. «Это – астрал?! О господи…»